Астанчане хорошо знают бренд «Родина». Его становление и развитие началось 25 лет назад. Сегодня ТОО «Агрофирма «Родина» — известное успешное хозяйство. Между тем путь к этому успеху был долгим и тернистым. Нынешняя «Родина» — важное звено в продовольственном поясе столицы — развивалась и росла параллельно с Астаной, и взаимоотношения формировались на фоне преобразований. Город то поглощал кадры, то возвращал, соблазнял развлечениями и обучал, потреблял продукцию и капризничал.
Руководитель хозяйства Иван САУЭР поделился с «Вечерней Астаной» воспоминаниями о тех годах.
— Иван Адамович, почему пошли в переработку в те далекие 90-е годы, ведь хватало забот и с производством молока?
— Мы выходили на рынок очень примитивно. Когда в начале 90-х столкнулись с тем, что при сдаче молока на гормолзавод нам перестали платить, возник вопрос: как быть дальше? Производители молока пошли разными путями. Большая часть сократила поголовье. Кто-то начал объединяться вокруг небольших районных заводиков. Отдельные единицы стали делать робкие попытки переработки. У нас были молочные блоки, которые становились молочными цехами. Сначала продавали в Астане фляжное молоко — по 500 литров. Потом в 1992-м стали фасовать и сдавать в пару магазинов, что резко увеличило объем продаж. Во времена дефицита люди со всего города ездили в те магазины за нашим молоком. Несмотря на спрос, молочное стадо по стране продолжало вырезаться. Немногие хозяйства смогли преодолеть отключение электроэнергии, отсутствие оборотки, лекарств, горючего.Прилавки заполнялись импортной продукцией, практически вся она была из сухого молока. Тогда не существовало такой культуры потребления молока, как сегодня, брали все, что было. В выигрыше были те производители, кто вкладывался в рекламу, упаковку. Зачастую наши скромные пакеты проигрывали в подаче. Нас критиковали, советовали перейти на тетрапакеты. Но тогда это было бы удорожание тенге на 20-30, что для основных наших покупателей было бы чувствительно. Забегая вперед, скажу, сегодня наше молоко в тетрапакетах не берут, говорят, мол, не «родинское», требуют в мягкой упаковке.
Конечно, у натурального молока себестоимость выше, при этом государство тогда не поддерживало это направление. На молоке в те времена была нулевая рентабельность, если не минусовая. Хозяйства перекрывали эти убытки за счет прибыли от продажи зерна, и кто мог, ждал лучших времен. К концу 90-х годов почти весь молочный скот в стране был вырезан.
— А вас что останавливало?
— Сразу признаюсь, в 90-е мы руководствовались не принципом, что надо производить этот ценный продукт, кормить людей. Нет. Я не мог ни на миг представить, что надо избавиться от молочного животноводства, потому что высвободились бы сотни рабочих мест как в самой отрасли, так и в смежных производствах. Все вокруг советовали закрыть это направление. И моментов отчаяния хватало. Но перевесил нерешаемый вопрос: чем занять сокращенных людей? Предложить им было нечего. А когда человеку делать нечего, то начинаются пьянки, воровство, безнадега в семьях. В небольшом поселке это опасно. Но к концу 90-х отрасль становилась более рентабельной, экономика страны начала выбираться из кризиса. «Сельхозка» дождалась внимания и даже господдержки. В 2007 году мы построили новый завод по переработке, шло наращивание поголовья. А в Астане почувствовалось изменение отношения покупателей к молочной продукции, стал расти спрос на натуральные продукты. Нам пришлось расширять ассортимент. И вот к заботам о производстве молока и переработке добавились транспортные.
— Из-за большого объема?
— Из-за организации процесса. Астану тогда закрыли для большегрузных автомобилей. А для доставки 20 тонн молока надо было 12-13 машин меньшего размера. Это столько же водителей. И на 70 км возить стало нецелесообразно. Задумались мы с моим коллегой по цеху Геннадием Зенченко о строительстве нового бизнеса — дистрибуции. Но расширение бизнеса всегда надо тщательно просчитывать, поскольку может потеряться управление и тебя просто-напросто завалит управленческими обломками. Последней каплей стало ограбление нашего кассира, когда она выходила из очередного магазина с наличкой. Магазины не хотели работать по безналу. И мы решили создать транспортно-логистическую компанию. Поучаствовали в ней беспроцентными кредитами, но в долю заходить не стали. Другие аграрии недоумевали: как можно отказаться от прибыли? Я неоднократно говорил, что есть предел управляемости, дополнительную обузу взваливать не хотел. И потом не надо думать, что все деньги должен заработать ты. Я горжусь, что мой бизнес дает еще и другим доходы.
— Вы говорите, что в Астане выросла культура потребления молочных продуктов. В связи с этим любой ваш новый продукт запросто выходит на рынок?
— Астанчане дадут фору многим другим городам, той же Москве. У нас очень пристально изучают качество. А в ряде городов России не ищут натуральное молоко, не видят разницы. Наверное, в Казахстане изначально высокие требования к молоку, сметане, маслу. И мы поддерживаем тесные связи с покупателями, все время отслеживаем предпочтения. В последнее время люди стараются потреблять менее жирные продукты, и мы вынуждены реагировать. Ритейл тоже постепенно меняется, хотя хотелось бы более аккуратного отношения к быстропортящимся товарам. Сегодня мы привозим в Астану 40-45 тонн молочной продукции, а ведь начинали с полутонны! Столица развивается, появляются новые запросы, и надо соответствовать пожеланиям астанчан.
Ольга ФЛИНК
