НовостиОбщество

В плену опасных заблуждений

Насколько уязвим Казахстан перед угрозой терроризма? В чем сложность борьбы с религиозным экстремизмом? Почему очень трудно переубедить фанатика? Сколько граждан Казахстанав настоящее время являются адептами деструктивных религиозных течений и сект? Ответить на эти актуальные вопросы мы попросили председателя президиума РОО «Контртеррористический комитет» Аманжола УРАЗБАЕВА. Наш эксперт утверждает, что стране давно необходимы современные механизмы повышения эффективности работы с религиозным радикализмом. — Аманжол Зейнуллаевич, насколько актуальна проблема религиозного экстремизма и терроризма в Казахстане?

— Еще совсем недавно наша страна оставалась своего рода островком безопасности, тогда как практически во всех частях света гремели взрывы и гибли мирные люди. Даже произошедшие в 2011-2012 годы террористические акты в Актобе, Атырау, Алматы и Таразе лишь насторожили наших граждан. Но когда летом 2016 года на улицах Актобе и Алматы появились люди, от которых исходила реальная угроза жизни для многих, окончательно стало ясно: эта беда пришла и в наш дом. Более того, чем больше в своем окружении мы видим соотечественников, облаченных в арабские одежды, тем тревожнее становится от осознания, что кто-то из них может оказаться религиозным экстремистом. То есть сейчас закрывать глаза на проблему распространения экстремизма и терроризма в Казахстане ни в коем случае нельзя. Они стали нашей повседневной реальностью. Впрочем, как и в любой другой точке планеты.

— Согласно данным Министерства общественного развития в РК, в прошлом году насчитывалось около 23000 адептов деструктивных религиозных течений, около 900 из них отказались от своих взглядов благодаря деятельности ДУМК. По-вашему, о чем говорят эти цифры?

— К сожалению, озвученные цифры не отражают реальной ситуации с угрозой распространения экстремизма. Особенно когда речь идет о такой массовой дерадикализации — 940 человек. Переубедить человека, который искренне поверил во что-то, нелегко. Вместе с тем, как показывает практика, подавляющее большинство из так называемых членов деструктивных религиозных течений — это заблудшие люди, которым наши имамы изначально не смогли уделить должного внимания в пробудившемся интересе к вере. В результате они оказались в поле зрения радикально настроенных адептов и их увели по иному пути.
Сейчас при поддержке акимата Астаны и содействии силовых структур столицы РОО «Контртеррористический комитет» начало пилотный проект по выявлению, учету и реабилитации предполагаемых приверженцев деструктивных религиозных течений. Одновременно будет проводиться профилактическая и реабилитационная работа. В результате реализации этого проекта мы создадим развернутую базу данных и сможем оперировать реальными цифрами. Благодаря чему также планируем разрушить негативный стереотип, сложившийся в нашем обществе, что человек, носящий религиозную атрибутику, непременно является радикалом.

В дальнейшем мы рассчитываем на поддержку профильного министерства и местных исполнительных органов для распространения нашего опыта по регионам Казахстана. Только после систематизации этой работы можно будет подтвердить или корректировать озвученные цифры — 23457 членов деструктивных религиозных течений. При этом надо оговориться, что несколько тысяч из них являются приверженцами нетрадиционных сект христианского толка.

— Почему так трудно переубедить фанатиков?

— Процесс формирования убеждения не является сиюминутным. Это касается любой сферы, будь то религиозные или какие-либо жизненные установки. Практически каждый из нас имеет определенные ценности, которые укреплялись по мере нашего развития. Аналогично обстоит дело и с ложными убеждениями. Более того, процесс вербовки в деструктивные структуры отработан до мелочей. Выстроена система стимулов — от материальных до психологических. Наиболее уязвимыми являются люди, оказавшиеся в сложной жизненной ситуации. Безработица, проблемы в семье, отсутствие внимания и перспектив и так далее.

Соответственно, работа по реабилитации сторонников деструктивных течений не ограничивается душеспасительными разовыми беседами. Здесь требуется комплексный подход от определения уровня радикализации через индивидуальное разубеждение до социальной адаптации его и членов семьи. А это, как вы понимаете, задача не одного дня и даже месяца.

— В обществе часто критикуют отечественных имамов за слабый уровень подготовки, мол, они почти всегда проигрывают проповедникам лжеучений в красноречии и умении увлечь за собой. Что вы думаете об этом?

— Трудно сопоставить квалификационный уровень, к примеру, разнорабочего и специалиста узкого профиля. На имамов возложена масса задач — от организационных до идеологических, и зачастую они не в состоянии уделять должное внимание своему совершенствованию в углублении знаний по противостоянию различным деструктивным течениям. При этом следует подчеркнуть, что насаждение чуждой идеологии зачастую подкреплено мощной информационной и финансовой поддержкой извне. Это касается радикальных течений как исламского, так и христианского толка.

Но, тем не менее, работа по организации обучения и подготовке высококвалифицированных специалистов в Казахстане постепенно набирает опыт. На протяжении ряда лет успешно функционирует высшее теологическое учебное заведение — Египетский университет исламской культуры «Нур-Мубарак» в Алматы, создан Институт повышения квалификации имамов в Астане, работают шесть медресе-колледжей. Хотя надо признать, что проблемных вопросов на сегодня у Духовного управления мусульман очень много. И кадровая прежде всего.

— На протяжении нескольких лет в Казахстане говорят о нехватке высококвалифицированных теологов, которые могли бы активно разубеждать последователей нетрадиционных религий и сект. Если эта проблема актуальна до сих пор, то как можно ее решить? В чем вы видите выход?

— Проблема кадров извечна в любой отрасли. В частности, в такой специфичной сфере, как теология, у нас в стране действительно остро стоит вопрос подготовки квалифицированных специалистов. Экспертов высокого уровня можно перечислить по пальцам и практически все они — люди увлеченные, достигшие вершин мастерства благодаря своему личному упорству и целеустремленности: Аскар Сабдин, Мирхат Мадьяров, Рустем Сыздыков, Юлия Денисенко, Гульназ Раздыкова. Есть подобные личности и в регионах. На мой взгляд, при достойном финансировании каждый из них мог бы создать свою школу дерадикализации и подготовить высококлассных последователей.

— Некоторые отечественные политологи утверждают на анализе случившихся терактов, что в нашей стране подобные явления направлены только против силовых структур и правоохранительных органов, а значит, это бандитизм или что-то другое, но не теракты против народа. Каково ваше мнение?

— Для того чтобы ответить на ваш вопрос, стоит обратиться к букве закона, который дает четкое определение акту терроризма.

Статья 255 Уголовного кодекса Республики Казахстан так прописывает диспозицию преступления: «…совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти действия совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, оказания воздействия на принятие решений государственными органами Республики Казахстан…»
И потом, любому террористу прежде всего нужна огласка. Его задача — больше жертв, шума, паники, устрашения. По большому счету, ему абсолютно без разницы, кто будут его жертвы. Мирное население более уязвимо и гибель беззащитных более устрашающа. Пример с уголовником Кулекбаевым, мстившим правоохранителям за свои тюремные сроки, является нетипичным для террора. Поэтому надеяться отсидеться в теплой хате, если беда уже пришла в дом соседа, по меньшей мере, наивно.

— Как показал печальный опыт, во время совершения терактов государственные органы запаздывают с информированием общества. В чем причины такого поведения руководителей силовых структур, госорганов и других ответственных лиц?

— Согласен с вами. В настоящее время не каждый руководитель может взять ответственность за комментирование в условиях чрезвычайной ситуации. Принцип «не навредить» ставится во главу угла. Поэтому любое публичное высказывание, исходящее от официальных лиц, особенно в критической ситуации, должно быть четко выверено и не истолковано по-иному. Конечно же, все понимают, насколько важно своевременное доведение информации. Но необходимо время, пока сведения проверяются, готовятся силы и средства реагирования, согласовывается правильная информация для общественности.
Вместе с тем по мере развития институтов гражданского общества в медиапространстве в настоящее время достаточно много авторитетных специалистов в различных областях, которые могут взять на себя роль буфера. Попытаться разъяснить ситуацию и успокоить людей до официального информационного сообщения от госструктур.

Дулат ТУЛЕПОВ

Статьи по Теме

Back to top button