В Музейно-мемориальном комплексе «АЛЖИР» состоялась трогательная встреча с первым новорожденным лагеря Георгием КАРЕТНИКОВЫМ.
Георгий Николаевич приехал из Израиля в Акмолинский лагерь жен изменников родины вместе с дочерью Дарьей, чтобы почтить память своей мамы Ольги Семеновны Гальпериной.
Ольга Гальперина родилась в 1905 году в Киеве. Всю свою жизнь она посвятила музыке, училась у знаменитых музыкантов. В марте 1938 года была осуждена особым Совещанием НКВД СССР на 8 лет. Сына Георгия она родила в октябре 1938 года. К слову, Ольга Гальперина и актриса немого кино Рахиль Мессерер-Плисецкая кормили грудью своих сыновей в одной землянке.
Георгий Каретников поделился детскими воспоминаниями о пребывании в лагере и рассказал, как сложилась их с мамой жизнь после освобождения.
Детство в заключении
— За моей мамой пришли ночью в квартиру на Арбате в центре Москвы. Осудили ее быстро, и она согласилась на все, лишь бы спасти и себя, и папу. На товарняке ее отправили в лагерь. Поначалу она даже не знала, что беременна мной. Уже будучи заключенной, переписывалась с моим отцом. На удивление, почта в лагере была. У меня даже сохранились письма. Отец работал в Министерстве культуры в Москве. И узнав о беременности, он посоветовал маме меня поберечь, хотя у него была еще одна семья, — начал рассказ Георгий Каретников.
По лагерным законам детей в те годы сразу отлучали от родителей-преступников. Поэтому с момента, когда мать переставала кормить ребенка, его отдавали в детские ясли — отдельный барак на территории лагеря.
— Свое детство я помню довольно смутно, но мне четко запомнилась колючая проволока лагеря, откуда нас, маленьких детей, иногда выводили парами за ручку. Моей парой тогда была девочка Верочка Комиссарова, — вспоминает Георгий Каретников.
Для Георгия мамой в лагере была воспитательница Сима Моисеевна, он тогда не очень понимал, что такое настоящая мама. Когда узницы ходили с тяжестью за плечами и несли камыш мимо детского барака, Сима Моисеевна говорила Георгию, что там идет его мама. К слову, камыш нужен был для отопления печки — единственной на весь барак.
— Помню момент, когда воспитательница — главный человек в детском бараке — вывела меня оттуда и сказала, что сюда придет моя мама. А мама уже отсидела 8-летний срок, и ей уже нужно было возвращаться из заключения. Мама действительно пришла и отвела меня в другой барак. Я до сих пор его помню, и он мне периодически снится, — продолжает Георгий.
Еще одним воспоминанием ребенка стал круглый черный репродуктор. Еще до рассвета всех детей будили и заставляли стоять под громко играющий из него гимн Советского Союза. Дети стояли покачиваясь. А когда репродуктор затихал, дети валились спать дальше.
Спасение от детского дома
В лагере Ольга Гальперина занималась самодеятельностью. По ее рассказам, начальником лагеря был некто Баринов, который с уважением относился к женщинам. У него было двое сыновей. Дома у них стояло пианино, и Ольга давала уроки музыки его детям. Ее под охраной водили туда и так же возвращали в барак.
— Мама рассказала, что она меня спасла. Было известно, что в лагерь едет комиссия с целью забрать детей в специальный детский дом. Такой приказ в свое время отдали свыше. Однажды маму привели на урок к детям Баринова, и она сказала, что своего сына отдавать не хочет. Баринов ответил, что ничем помочь не может, но мама призналась, что в таком случае больше не сможет заниматься с его детьми. Он долго молчал и пообещал найти выход. На следующее утро в лагере был объявлен инфекционный карантин. Таким образом Баринов перекрыл дорогу комиссии, — поделился историей Георгий Николаевич.
Жизнь после освобождения
Спустя 8 лет три женщины — Ольга Гальперина, Зинаида Рыкова и Елена Ушакова — стали вольнонаемными и уехали на товарном поезде в Боровое. Нужно было как-то выживать, и они купили маленького поросенка, которого пас Георгий. Все лето поросенка выкармливали, а потом женщины делали колбасу, чтобы было что есть в дороге.
— В Россию мы возвращались в плацкартном вагоне. Нас встретил отец, но нам с мамой было запрещено находиться в Москве. Мы пересели на электричку, затем на товарняк в Загорске (ныне Сергиев Посад) и уехали за 101-й километр, где было разрешено жить бывшим заключенным. Так мы оказались на свободе близ Москвы, в городе Александрове. Снимали квартиру. В Москву мы иногда пробирались, но было сложно. Из Александрова мало кого выпускали, а в Загорске сразу снимали с поезда и сажали на обратный, — говорит Георгий Каретников.
В Александрове Ольге Гальпериной было очень трудно, потому что в учебных заведениях работать ей было запрещено. В городе была артель при заводе по изготовлению искусственной кожи «Искождеталь», куда женщину приняли вышивальщицей. Георгий с грустью вспоминает, что во время работы там мама ранила себе пальцы, а ведь она пианистка.
В конце пребывания в Александрове Ольга получила место работы в общеобразовательной школе. На редкость там стоял рояль, и она руководила детским хором.
Знакомство с музыкой
— Однажды мама услышала по радио, что государственный хор мальчиков в Москве объявляет набор детей для пения и проживания на государственном обеспечении. Ей как-то удалось вывезти меня в Москву. Слышали, как ангелы поют? Вот это были мы, — шутя, говорит Георгий Николаевич. — Мама привела меня в мир музыки и определила в хоровое училище. Она привезла меня на прослушивание с нотами, где я исполнял романс Глинки «Я помню чудное мгновенье», и попросила известного музыковеда Николая Демьянова аккомпанировать мне, хотя пианистом он не был, но комиссия была в восторге. Помню, ректор консерватории — руководитель хора сказал, что у меня двойка. А мама перед этим обещала мне купить мороженое, если меня примут в хор. Это был первый раз, когда я заплакал. Позже выяснилось, что ректор пошутил, меня все-таки приняли. Я прошел первым кандидатом. И мороженое мама мне все-таки купила, — поделился историей Георгий Николаевич.
Во время учебы в училище в 5 или 6 классе у него начал ломаться голос. И его сестра, старшая дочь Ольги, забрала мальчика из хора, так как петь он уже не мог.
Продолжая обучение
— Спустя время мама забрала меня с собой в Кутаиси, где я учился в школе. Директор музыкального училища услышал, как мама играла, подошел узнать, кто она. Они разговорились, и мама рассказала ему свою историю. Директор училища предложил маме работу по специальности. Там же она подготовила меня, и я, параллельно учась в школе, посещал музыкальное училище. Окончил его с отличием, — рассказывает Георгий Каретников.
Спустя 4 года он отправился в Москву, а оттуда поступать в Казанскую консерваторию. Георгия приняли. Но одним из обязательных предметов было военное дело. На одном из уроков он неудачно пошутил, после чего был исключен. Вернулся в Москву, где заседала комиссия по реабилитации бывших лагерных осужденных. Георгию помогли — направили доучиваться в Саратовскую консерваторию, фортепианный факультет которой ему удалось успешно окончить. Позже Георгия отправили преподавать фортепиано в Калугу, где он задержался на 4 года.
Авария и смена деятельности
— Во Владимирской области мы с однокурсником ехали на «Волге» и попали в аварию, мне перерезало пальцы правой руки ремнем безопасности. После операции я уже не мог играть на рояле. Позже вновь оказался в Москве. Женился, появился ребенок, стал работать на иностранном вещании в Гостелерадио. Готовил материалы о фортепианном, симфоническом, оркестровом, скрипичном искусстве. Стал членом Союза журналистов, — продолжает Георгий Николаевич.
Закат карьеры
— Последние 10 лет в Москве я занимался подготовкой и реализацией программы памяти убитых журналистов, число которых в современной России перевалило за 350 человек. Это музыкальная программа в концертном зале, куда люди приходили помянуть ушедших из жизни и послушать хорошую музыку. Эти благотворительные концерты проходили в Колонном зале Дома союзов, а завершились в Большом зале Московской консерватории, где на сцене висел плакат «Жизнь бесценна, правда бессмертна». 12 лет спустя мы с семьей уехали в Израиль. Сейчас я очень хочу вернуться на Родину, — признался в завершение Георгий Николаевич. — Чувствую, что должен был появиться на свет в Москве, но родился в лагере…
