КультураНовости

Спектакль — сеанс психодрамы

Творческую судьбу ведущей актрисы Государственного академического русского театра драмы имени М. Горького, кавалера ордена «Құрмет» Светланы ФОРТУНЫ можно назвать вполне удачной и счастливой. За 17 лет на астанинской сцене она сыграла более 30 ролей, которые остались в памяти столичных театралов. В завершение 120-го театрального сезона очаровательная собеседница, проявившая свои многогранные таланты в театре, кино и на телевидении, рассказала об артистической этике, дисциплине и психологии в актерской профессии.

— Светлана, расскажите, как изменилась репертуарная политика театра с появлением Малого зала?

— В этом плане про репертуарную политику говорить трудно, мы играем классику и продолжаем ставить экспериментальные постановки. Я не вижу особых изменений, просто качество спектаклей стало другим, потому что мы все находимся в едином пространстве. В связи с тем, что у нас нет рамок, авансцены, иногда действие переходит в зал. Боковые части помещения тоже используются как сценическое пространство, поэтому зрители целиком и полностью находятся внутри действия. Можно сказать, что больше перемен произошло для публики, так как изменилось наше отношение со зрителем, он стал физически, ментально и эмоционально ближе. Для актеров это отличный опыт, однако теряется сноровка в отношении посыла звука. Но все решаемо, мы же «пластилиновые человечки», и, когда выйдем на большую старую сцену, нам недели хватит, чтобы перестроиться.

— По каким критериям вы определяете для себя качество спектакля?

— Если спектакль цепляет за душу, находит зрительский отклик, то это замечательно. Для меня прекрасным спектакль становится тогда, когда я, как зритель, сижу в зале, плачу, смеюсь вместе с героями над ситуацией, философией постановки — происходит душевный отклик. Но и в нашем пространстве есть такие постановки, которые не имеют зрительского отклика. У каждого свой вкус. Тем не менее на любой спектакль обязательно найдется свой зритель. В театральном репертуаре присутствуют постановки, затрагивающие совершенно разные жанры, эпохи, стили и направления.

Анна Каренина — блондинка

— Что для вас интересно в роли Анны Карениной?

— Литовский режиссер Агнюс Янкавичус сам по себе большой фантазер, как будто человек не от мира сего. Он выпадает из общепринятого амплуа режиссера. Ему абсолютно все равно — брюнетка или блондинка Анна Каренина. Наверное, он во мне увидел эмоциональный, энергетический потенциал для этой роли. Мне это лестно. Это одна из моих сильнейших и любимейших ролей. Я очень страдаю оттого, что мы пока временно не играем этот спектакль. Но по секрету хочу сказать, что мы в новом сезоне обязательно сыграем этот спектакль в привычном составе.

— Это будет хороший подарок зрителям! Кстати, бывает, что вас удивляет импровизация партнера во время спектакля?— Существуют такие спектакли, которые не терпят никакой импровизации. Когда это мощная единая конструкция и шаг влево или вправо в виде актерской импровизации будет выглядеть непрофессионально. С трудом можно представить, как импровизировать в Шукшине, Гоголе, Толстом, Пушкине. Тем более такое невозможно сделать в спектаклях, основанных на литературных произведениях, где есть стихотворная форма.

В нашем коллективе есть такое негласное правило, что импровизация бывает только тогда, когда кто-то из актеров «тонет» на сцене: забыл текст или не успели вовремя выставить декорации, что-то пропало и нет реквизита. Тогда приходит на помощь актерская взаимовыручка. В таких случаях приветствуется импровизация, чтобы поддержать и направить партнера, спасти спектакль. В противном случае не очень профессионально шутить над партнером. Во всем должна быть мера, так как это мешает партнеру, сбивает его, выставляет в неприглядном свете. В этом плане у нас очень ответственный, порядочный коллектив.

Встреча с автором

— Насколько для вас важна личность того, кто с вами репетирует, создавая спектакль? Как часто совпадает мнение режиссера о вашей работе с вашими личными ощущениями?

— Когда у режиссера возникает кардинально противоположное мнение, у меня не получается играть в таких постановках. Были такие моменты, когда я не уживалась со спектаклем и выходила из состава. Иногда недопонимание возникает из-за того, что не было доверия к режиссеру, авторскому материалу, потому что ставится недостаточно глубокий материал. Я не люблю простую работу, считаю себя настолько тщеславной, жадной до больших ролей, поэтому меня всегда расстраивают проходные вещи. Если нет доверия к материалу, то это не может привести к хорошему результату. Мы же просто люди, иногда и у актеров не всегда хватает своей глубины. Если нет во мне глубины Достоевского, Набокова, Толстого, как я могу эту роль обогатить? Если материал поверхностный и исполнитель сам по себе плоский, что может выйти в финале? В таком случае важно, чтобы пришел на помощь режиссер, который своей глубиной наполнил меня, стал учителем. По большому счету, я не просто исполняю роль Любаши в «Светлых думах», а прихожу играть автора — Василия Шукшина.

— Может ли человек без образования играть на сцене театра?

— Чисто теоретически можно, а практически нет. Наверное, все-таки не может человек выйти на сцену без диплома театрального вуза, поскольку так устроена система образования в нашей стране. Любитель может выйти на площадку непрофессионального театра, сняться в эпизоде в кино, чтобы где-то показать себя. На сцене профессионального театра это невозможно. К сожалению, очень много «профессионалов», которые приходят в театр и не «звучат», не раскрываются на сцене. Выпуски театральных вузов становятся все слабее и слабее. К сожалению, сегодня в актерскую профессию иногда приходят люди, которые не должны ею заниматься. Это стало престижно, модно. Многие молодые люди хотят быть знаменитыми, чтобы заявить о себе, но не каждому человеку дано быть актером.

Не могут все подряд играть в театре и сниматься в кино.

Психология театра

— Какой герой из мировой драматургии схож с вами по характеру?

— Я к своим 40 годам понимаю, что фраза «не сотвори себе кумира» может дорого стоить актеру. Большое счастье для исполнителей главных и второстепенных ролей жить своими жизненными сценариями и не утопать в своих героях. Если вовремя не выйти из роли, то это может плохо закончиться для любого артиста. Конечно, все актеры входят по-разному в роли, а выход, в принципе, один. Нужно остановиться, сделать глубокий вздох, вернуться в реальность и простучать руками по телу. Искусство ценить свою душу — это огромный дар. Для меня нет таких литературных и исторических героев, которые были бы схожи со мной. Я считаю, что каждый из нас уникален по своей природе.

— Должен ли актер быть хорошим психологом?

— Актерская профессия и психология для меня как одно целое яблоко. Театр и психология — близкие системы понимания человеческого внутреннего мира. Чем лучше ты понимаешь психологию, тем лучше сможешь играть любую роль. Изучение этой науки позволило мне сделать огромный шаг в понимании актерского ремесла. Хороший психолог также должен уметь перевоплощаться, уметь перевоплощать своих пациентов, клиентов. В психологии есть такой метод терапии, как психодрама. Все, что происходит на сцене, — это и есть психодрама. Человек пришел в театр, что-то почувствовал, это отрезонировало с его душой, с его жизненными сценариями. Он посидел, поплакал, что-то понял о своих жизненных принципах, вздохнул, отпустил свои мысли и как будто вышел с небольшого сеанса психотерапии.

— Какие наиболее эффективные способы помогают преодолеть творческий кризис?

— Бывает, творческий кризис наступает тогда, когда ты играешь и не знаешь, откуда брать ресурс для следующей роли. Нужно просто остановиться и ничего не играть, просто отдыхать. Также творческий кризис возникает, когда долгое время ничего не играешь или играешь небольшие роли. Здесь дело в непрофессионализме, когда профессия затухает, угасает. Тогда надо больше играть на сцене, но как играть, если тебя не берут? У каждого актера своя удача, которая во многом зависит от режиссера, жизненных обстоятельств, признания собственного таланта.

— Как вы считаете, амплуа зависит от внешности или от внутренней сущности актера, его природы?

— Если ты высокая, стройная, то это амплуа Джульетты, «голубой героини». С такими модельными данными навряд ли режиссер поставит актрису на острохарактерную роль. Наоборот, если ты крупногабаритная актриса с низким голосом, то не сыграть Джульетту. У каждого актера есть своя судьба, которая зависит от амплуа. В актерскую профессию больше берут стандартных ребят, со сценической фактурной внешностью. С другой стороны, если ты очень талантлив, то неважно, какого роста, комплекции артист. Если актер с неприметной внешностью гениален, в каком бы ты ни был амплуа, то достоин играть на сцене Гамлета. Все зависит от режиссера. Может, режиссеру понадобится именно такой герой? Тогда это будет совсем другая история, с нестандартными Офелией, Лаэртом, королем. Наше право принимать классику в таком варианте оригинального режиссерского видения. К слову, однажды я 15 лет назад в летней театральной школе задала российскому режиссеру Марку Захарову вопрос о том, какой должна быть актриса в наше время. Он мне ответил, что актриса должна быть высокой блондинкой. Это классический типаж, под который подпадает его дочь.

Марк Захаров определил для меня критерии внешности актрисы, с тех пор я стройная блондинка.

— Как вы считаете, актерская природа в условиях жесткого формализма может угасать?

— Я против тирании, но за дисциплину в театре. Нет дисциплины — нет театра. Существуют такие режиссеры, как Ежи Гротовский, Роман Виктюк, которые могут ударить актера, кинуть в него стул, нецензурно выразиться. Но я считаю, что это не совсем правильно, так как мы давно отошли от такой формы взаимоотношений. Все-таки в творчестве должно присутствовать взаимное уважение.

— Что для вас значит главная роль в фильме «АЛЖИР»?

— Могу сказать, что я попала в фильм совершенно случайно. Я пришла со своим коллегой Иваном Анопченко. Его пригласили на кинопробы. Мне предложили попробовать, я почитала сценарий и сыграла одну сцену, где героиня понимает, что сын погиб. Через несколько месяцев мне позвонили и сообщили, что я прошла пробы на главную роль в фильме «АЛЖИР». Для меня эта новость стала приятной неожиданностью. Съемки были очень сложными, они проходили в ноябре, и на улице стояли морозы -30 градусов. Фильм снимался в кратчайшие сроки, у меня было 19 съемочных дней. У моей героини Надежды Васильевой глубоко трагическая судьба. Мне пришлось изучать реальную историю Акмолинского лагеря жен изменников Родины, смотрела фильмы про него, чтобы лучше войти в роль. Мы работали оперативно, поэтому у меня было мало времени, чтобы выходить из образа. Только ночью была собой, а все остальное время была узницей АЛЖИРа. Мне показалось, что за это время я постарела лет на пять. Это были самые сложные съемки в моей жизни. Я недавно встречалась с режиссером Ануаром Райбаевым. При встрече он пошутил над тем, что мне при жизни нужно поставить памятник за смелость и выносливость.

— Как вы относитесь к успеху, это для вас популярность или что-то еще?

— Успех на сцене — состояние моей души. Если мне хорошо, спокойно на сцене, то моя душа радуется. Я понимаю, что все это было не зря. Если все, что я делаю, находит душевный отклик в зрительном зале и нравится публике, то это большое счастье. Мне доставляет большое удовольствие находиться на сцене с коллегами, играть роли, которые позволяют проживать судьбы разных героинь. Время требует от артистов универсальности, поэтому пение — одна из частей таланта, которую актриса имеет право развивать. В следующем сезоне мне хотелось бы на сцене родного театра организовать сольный концерт.

Статьи по Теме

Back to top button