«Кыз Жибек» по праву считают жемчужиной казахстанской оперной сцены. Девять десятилетий назад ее впервые поставили на сцене алматинского театра, сейчас она девятый сезон украшает репертуар столичной «Астана Оперы». О шедевре мы беседуем с режиссером театра Еренбаком ТОЙКЕНОВЫМ.
– Расскажите историю «Кыз Жибек». Это первая казахская опера?
– Опера «Кыз Жибек» имеет долгую сценическую историю в Казахстане. Впервые ее поставили в Алма-Ате, в годы Советского Союза, на сцене Государственного академического театра оперы и балета имени Абая. Однако изначально спектакль напоминал, скорее, музыкально-драматическое представление: в нем было много разговорных диалогов, что приближало постановку к драматическому театру. В те годы в спектакль привлекли даже артистов драматического театра, поскольку требовалась особая актерская подача.
Многие годы спустя, в 2017 году, перед «Астана Опера» встала амбициозная задача – превратить «Кыз Жибек» в полноценную оперу, скорректировав ее музыкальную драматургию. Главной целью было заменить разговорные сцены речитативами, чтобы создать единое оперное полотно.
Подготовка началась еще в 2016 году. Постановочная группа, в которую вошли художники-сценографы Софья Тасмагамбетова, Павел Драгунов и музыкальный редактор Абзал Мухитдин, проделала колоссальную работу. Абзал Мухитдин фактически стал соавтором композитора, адаптировав партитуру и сделав ее более цельной и выразительной. Подготовка длилась около года.
Режиссером-постановщиком был приглашен Михаил Александрович Панджавидзе. Казахстанскому зрителю он уже был знаком по постановке «Сказок Гофмана» Жака Оффенбаха в Байсеитовском театре. В «Астана Опере» он вновь подтвердил свое мастерство, бережно перенеся на сцену обновленную версию «Кыз Жибек». В процессе работы я принимал участие в постановке в качестве ассистента, консультанта.
С тех пор прошло восемь лет, и «Кыз Жибек» по праву занимает место в числе главных жемчужин репертуара «Астана Оперы».
– Как создавался шедевр?
– Создать оперу, в которой зритель ощущает себя внутри событий и сцена оживает, – задача сложная, но в «Астана Опере» удалось достичь этого эффекта. Благодаря продуманным визуальным решениям спектакль приобретает кинематографическую глубину, а сцена наполняется реалистичной жизнью.
Один из главных секретов успеха – использование сценического пространства и современных технологий. Глубина сцены театра составляет 70 метров, но за ее пределами продолжается видеопроекция, создающая эффект безграничного пространства. Например, караван, который сначала появляется на экране, затем плавно перетекает в реальность, выходя на сцену. Хотя в реальности зрители видят всего три верблюда, три лошади и около 150 человек, благодаря видеопроекции создается впечатление, что движется огромный караван из 300 человек.
Еще один важный элемент – проекционная сетка, которая позволяет добавлять эффект объемности. Именно так была воссоздана метель, окутывающая сцену завораживающим снегопадом. В результате первая картина спектакля получилась не только масштабной, но и кинематографичной, вызывая у зрителей восторг и бурные аплодисменты.
Особое внимание уделено динамике сценического действия. В спектакле использованы элементы мюзикла, не в музыкальном смысле, а в принципах движения артистов. Хор не просто стоит и поет, каждый его участник является полноценным действующим лицом со своей задачей. Ритмичность и осмысленность движений делают сцену живой, наполняя ее настоящими эмоциями.
Благодаря решениям Михаила Александровича опера приобрела черты масштабного зрелища, в котором гармонично сочетаются музыкальное и визуальное искусство.
– Расскажите подробнее про костюмы.
– Основой для сценических образов послужил традиционный казахский костюм, который веками оставался практически неизменным. Однако сегодня он начинает трансформироваться, особенно чапаны, становясь более современными. В этой постановке костюмы сохранили дух традиции, но приобрели изысканность и кинематографическую точность.
Каждый костюм сшит вручную, с безупречной проработкой узоров, тканей и фактур. В костюмах Кыз Жибек Софья Тасмагамбетова проявила особое мастерство. В сцене сна она облачена в свадебный наряд, венцом которого становится роскошное саукеле. Этот головной убор можно рассматривать не только как элемент костюма, а символ, несущий в себе целую историю. Тончайшие вышивки, богатый декор, искусное сочетание материалов – все это придает образу глубину и достоверность. Жилеты, расшитые вручную, дополнительно усиливают ощущение роскоши и подлинности.
– Эскизы ваших декораций напоминают исторические хроники. Как они создавались?
– Во второй сцене спектакля зрители становятся свидетелями поистине грандиозного зрелища – перед ними возникает величественный дворец, декорация колоссальных размеров, требующая слаженной работы более семидесяти человек. Это настоящее техническое чудо: смена декораций занимает всего полторы минуты. Зритель, увлеченный действием, может даже не осознать, насколько сложен этот процесс, но скорость превращения одной сцены в другую создает особый эффект.
Момент раскрытия дворцовых ворот сопровождается эффектной музыкой, усиливающей ощущение какого-то чуда. Когда перед глазами публики в одно мгновение раскрываются монументальные стены, когда свет играет на их резных узорах, создается ощущение, будто оживает сама история. В основу сценографии легли реальные архитектурные образы, вдохновленные древними городами – Сарайшықом и Саураном. Однако важно понимать: театр не может быть музеем. Здесь нет места сухой реконструкции, главное – создать образ, передать дух эпохи, ее романтизированную, преувеличенную, но оттого еще более выразительную версию.
Эту мысль особенно подчеркивал Эцио Фриджерио, с которым мы работали над постановкой «Абая». Великий сценограф утверждал: точность в театре может убить впечатление, сделать спектакль безжизненным. История на сцене должна не просто воспроизводиться, она должна дышать, волновать, будоражить воображение. Потому театральное искусство столь условно: в нем гиперболы и художественные образы говорят о правде порой громче, чем документы. Работа с декорациями в театре – это сложное искусство, скрытое от глаз зрителя, но жизненно важное для создания магии на сцене. За кажущейся легкостью смены декораций стоит кропотливый труд множества людей, для которых точность и безопасность – превыше всего.
Работа с декорациями в театре – сложный процесс, требующий тщательной подготовки. Каждая деталь должна быть удобной для использования на сцене. Например, 10-тонные декорации выезжают отдельно, и их установка – это огромный физический труд. Важно учитывать безопасность и удобство, поскольку такие тяжелые элементы могут быть опасны, если их неправильно закрепить или установить. Для этого весь процесс проектируется и просчитывается таким образом, чтобы декорации можно было легко и быстро менять во время спектакля. Несмотря на возможности автоматизации, все декорации меняются вручную. Это исключает риск несанкционированных поломок и проблем, связанных с техникой.
В третьем акте спектакля зрителей ждет потрясающая сцена с маковым полем. Это поле сделано вручную, и каждый цветок, каждый лепесток были собраны людьми. Перед каждым спектаклем стебельки приходится вручную втыкать в землю, а это требует колоссальных усилий и времени. Это настоящая командная работа реквизиторов, поскольку потребуется несколько дней, чтобы собрать и подготовить все элементы.
– Искусственный интеллект в театре как-то может помочь?
– Конечно, я не говорю о том, чтобы заменить театр, потому что это титанический труд. Театр заменить невозможно, и я считаю, что в будущем это не сделают, потому что нужно работать с чувствами, и искусственный интеллект с этим не справится.
Тем не менее мы пользуемся искусственным интеллектом, и это облегчает жизнь. Например, в последнее время я часто использую его в гала-операх, когда создаем видеоконтент. Раньше на создание одного контента уходило два, а то и четыре часа, а сейчас это занимает всего десять минут.
Мы используем ИИ, давая ему задачи, и важно помнить, что его нужно «воспитывать», чтобы он подстраивался под наши требования. Это каждый раз нужно подправлять, если используешь платную версию, но в итоге он выдает нужные вещи, которые более-менее подходят для сцены. Однако нам все равно приходится дорабатывать результат, так как ИИ не может сделать все идеально. Например, он может создать сцену, а мы добавляем туда элементы, как работающий фонтан или движущиеся облака. ИИ может создать только контур, основу, и иногда бывают ошибки, например, шестиногие лошади. Но это можно исправить.
ИИ также помогает, если использовать его в качестве голосового помощника. Когда ты где-то репетируешь и нужно что-то быстро записать или отправить заметки, он очень полезен. Но в плане концептуального подхода, создания концепции ИИ не может помочь.
– Спектакль живет на столичной сцене девятый сезон. Случались ли на сцене интересные истории, казусы за все это время?
– Конечно, без таких историй не обойтись. Был день сдачи, генеральная репетиция. Я находился в зале, и сцена открылась, появился караван, но двух верблюдов не было. Я сразу побежал, забил тревогу, спрашиваю: что случилось? И за кулисами в темноте нахожу лежащих верблюдов. Спрашиваю у хозяина, в чем проблема, почему они лежат, а он отвечает: «Верблюдица беременна, и прямо сейчас на сцене может родить».
Я бегу обратно в зал, где сидит Михаил Александрович, и объясняю ситуацию. Он слушает, делает паузу и не сдерживается, начинает смеяться. Он смеялся долго. Это была первая сдача, представьте, если бы верблюжонок действительно родился прямо на сцене. После премьеры мы встретились с ним, и он только об этом и говорил, не мог остановиться от смеха.
Животных мы держим за кулисами, конечно, они не постоянно находятся в театре. Обычно просим их на вечернюю репетицию. Они приезжают, например, в шесть и остаются до девяти.
Были и другие казусы с животными. На спектакле пел наш солист, и вот он верхом на лошади исполняет мощную арию с высокими нотами. Но в момент, когда он брал последнюю ноту, лошадь, как бы это культурно сказать, не выдержала и выразила свои эмоции. И вот, когда артисты хора выбежали на сцену, их ждал «сюрприз». После спектакля зрители обсуждали не оперу, а лошадь. Это, конечно, запомнилось всем.
Но это редкие случаи, все же искусство всегда несет высокую миссию, оно дарит радость, возможность переосмыслить многие жизненные ситуации и испытать настоящий катарсис.
Екатерина ТЫЩЕНКО
Фото из архива театра
