Только в прошлом году в Казахстане покончили самоубийством 155 детей и подростков. Психологи утверждают, что в каждом втором случае причиной суицида послужила травля. Парадокс, но чаще всего унижения и оскорбления дети получают в школе —
месте, которое, по идее, должно сеять доброе, разумное, вечное. Детский буллинг существовал всегда, но сейчас он принимает все более изощренные формы, уже не ограничиваясь обидными насмешками сверстников на перемене, а раскидывая свои злобные, губительные тенеты в социальных сетях. Как противостоять этому злу, как сделать так, чтобы школа вернула себе статус храма знаний, а не выглядела джунглями, где каждый за себя. На эти вопросы ответили эксперты по детской безопасности и антибуллингу Нуржамал САМУРАТОВА и Нургуль ЖАКСЫБАЕВА.
— Давайте, начнем с самого термина. Что такое буллинг?
Н.С.: Буллинг — это систематическое ежедневное психологическое, ментальное, физическое насилие. Именно насилие, не просто ссора, драка или конфликт. Да, у детей, как и у всех людей, случаются конфликты, но, как правило, они не тянутся долго и быстро разрешаются, особенно если вмешается взрослый. Пройдет совсем немного времени и бывшие враги уже играют вместе, позабыв все обиды. При буллинге травля, унижения, оскорбления, агрессия имеют целенаправленный характер и практически непрерывное течение.
— Травля одних людей другими существовала всегда и в общем-то являлась делом привычным. Когда этой теме всерьез стали уделять внимание и насколько она актуальна сейчас?
Н.Ж.: Изучать это явление стали в 60-80-е годах прошлого века. Тогда в европейских школах прокатилась целая волна насилия и суицидов. Пионером в области исследований стал норвежский психолог Дэн Олвеус, в 1993 году написавший книгу «Буллинг в школе: что мы знаем и что мы можем сделать». Именно в этом труде Олвеус впервые употребил термин «буллинг» и сформулировал его классическое определение: школьника буллят, когда он подвергается негативным действиям со стороны одного или нескольких детей систематически, в течение какого-то времени.
А на счет актуальности — вот статистика. В соседней с нами России, согласно исследованиям, 47% учащихся школ подвергались психологической или физической травле. В казахстанских учебных заведениях в той или иной форме буллинга подвергался каждый третий школьник. У нас в стране сейчас примерно 3,5 млн учащихся. Можете посчитать и убедитесь — это страшные цифры.
— Буллинг считается одной из самых частых причин суицидов, особенно у детей и подростков. Это так?
Н.Ж.: Да, опять же статистика: в прошлом году у нас в стране покончили самоубийством порядка 155 детей и подростков. Имели место 307 суицидальных попыток. По этому году у меня точных данных пока нет, но по самым скромным подсчетам на сегодняшний день совершили суициды не менее 30 детей. У истоков практически каждого второго случая стоит буллинг.
— Существует ли типичный портрет жертвы буллинга? Кто чаще всего оказывается в этой незавидной роли?
Н.С.: Честно говоря, нам не нравится определение «жертва», это как ярлык наклеили, лучше сказать «пострадавший». Как правило, это ребенок психологически подавленный, часто физически слабый, а посему неспособный дать отпор агрессору. При этом такие дети обладают повышенной чувствительностью, у них нет психологической устойчивости к насмешкам и издевательствам, чем и пользуются агрессоры, которым как раз нужна эмоция — обида, испуг, злость. Как показывает наш опыт, очень часто у таких пострадавших не самая благоприятная обстановка дома, их часто подавляют собственные родители. Поводом для буллинга может послужить все что угодно. Ношение очков, прическа, цвет волос, веснушки, одежда, национальность, манера поведения. Пострадавший обычно как-то отличается от остальных, это «белая ворона», и травля начинается с того, что ему предъявляют: «Ты не такой, как все. А значит, тебя нужно оскорблять, унижать, бить». Ну а дальше действует инстинкт стаи.
— Тогда, соответственно, опишите типичный портрет буллера.
Н.С.: Обычно буллер имеет авторитет в классе, чаще всего за счет большей физической силы или острого, хорошо подвешенного языка. Но портрет брутального, самоуверенного, агрессивного тирана и деспота, который всех подчинил, задавил, — все-таки стереотип. В девяносто девяти процентах это человек, на что-то обиженный, чем-то по жизни недовольный, в душе закомплексованный, который свои обиды, нереализованные амбиции, комплексы вымещает на других. И часто, как и в случаях с пострадавшим, детская агрессия тоже связана с неблагоприятной обстановкой дома. Причем то, что агрессор вырастает в неблагополучной или неполной семье, — тоже клише. Заметила, что процентах в восьмидесяти у них полные, на первый взгляд, благополучные семьи. Недавно работала с ребенком-агрессором. Семья с хорошим достатком, полная — папа, мама, братья, сестры. Но начинаешь копаться, выясняется, что все это фасад, обертка. Отец классический домашний тиран, дома процветает семейно-бытовое насилие, мать занята собой, братья тоже. Все решается через ремень. И ребенок один, сам по себе, зажат, запуган. А в классе он сила, имеет власть и то, что видит, с чем сталкивается дома, начинает транслировать в школе.
Но в буллинге есть еще одна сторона, так называемые наблюдатели. Наблюдатели напрямую не участвуют в травле, но они тоже полноценные члены стаи, а потому и не препятствуют буллингу, а значит, их формальный нейтралитет, по сути, поощряет его. Это самая многочисленная сторона. Мотивы у нейтралов по отношению к пострадавшему разные. Одни рассуждают так: «Не может постоять за себя, значит, трус и слабак, так ему и надо». Другие боятся: «Если перестанут обижать его, вдруг примутся за меня». А третьи относятся к происходящему, как к шоу. Потом работаешь с этой группой, рассказываешь, как их одноклассник пытался покончить жизнь самоубийством, и слышишь: «Ой, мы не знали, думали, что это шутки».
— В школах в роли наблюдателей нередко выступают учителя, использующие политику невмешательства, а то и откровенно игнорирующие факты буллинга. Чем мотивируются они?
Н.С.: Да, это серьезная проблема. Есть учителя-предметники, которые видят свою задачу в преподавании, а вопросы воспитания, обстановка внутри класса их якобы не касаются. Есть те, кто живет по принципу: «Как бы чего не вышло», не хотят брать на себя ответственность и предпочитают скрывать проблему. Существуют и педагоги из категории «разделяй и властвуй». Буллеры, как правило, имеют авторитет во всем классе или в какой-то его группе. И учителя пользуются этим, опираясь на такого авторитета и через него проводя в классе свою политику. В этом случае положение пострадавшего еще более плачевное. Наконец, существуют, к сожалению, и такие учителя, которые сами занимаются буллингом, унижая своих подопечных.
Проблема наших школ и в том, что учителя часто просто не знают, как правильно бороться с буллингом. Вот истории из личной практики. Бывает, что педагоги пытаются увещевать агрессора, отводят в свой кабинет, беседуют, просят никого не обижать. Эффект от такой воспитательной работы обычно обратный. Буллер ощущает свою значимость: как же, с ним учитель тет-а-тет общается, о чем-то просит, значит, он все делает правильно. Еще хуже, когда учитель пытается решить проблему публично, давя на жалость. На классном часу выведет пострадавшего к доске и начнет вещать в стиле: «Ну, разве его можно обижать, он такой маленький (слабенький, болезный, близорукий и т.д.)». То есть взрослый как бы обозначает, подтверждает: да, этот пострадавший ребенок не такой, как все. А тот после такой накачки и в самом деле может почувствовать себя беззащитной жертвой, войдя в комплексы или даже впав в депрессию, со всеми вытекающими последствиями. Родители пострадавших рассказывали и такое. Обращаешься к учителю: «Моего ребенка травят». И получаешь совет: «Тогда переводитесь в другую школу».
Как мы любим повторять: школа должна быть комфортной и безопасной. Но какой может быть комфорт, какая учеба, если ты приходишь туда, чтобы выживать. И работать в классе надо не только с пострадавшим и буллером, а со всем коллективом. А это долгая и кропотливая работа. Хотя, если бы учителя владели антибуллинговыми методиками, серьезную проблему можно было бы решить иногда за пять минут.
— Сейчас набирает обороты кибербуллинг. В чем особенности интернет-травли?
Н.Ж.: Это очень серьезная беда. Посчитано, что дети до семи часов в сутки проводят в Интернете. В школе закончатся уроки, и ты пойдешь домой, есть выходные, каникулы, о травле хоть на время можно забыть. Кибербуллинг — это круглосуточная травля, в режиме онлайн. Обычный буллинг достаточно однообразен. Кибербуллеру можно развернуться вовсю, например, найти в соцсетях информацию о тебе и использовать как компромат или с помощью фотошопа сделать оскорбительное фото, которое увидят сотни, а может, тысячи людей. И изобличить такого агрессора очень сложно, он может находиться в другой стране.
— Какие факторы способствуют развитию буллинга у детей?
Н.С.: Виноваты мы, взрослые. Например, у нас не принято прививать детям чувство личного пространства. Берем их вещи без спроса, не приучаем их, допустим, стучаться, когда они заходят в вашу комнату. А потом сами сталкиваемся с тем, что кто-то грубо отпихнет вашу сумку, стоящую на полу. Не выслушиваем их мнение. Например, ребенок утром отказывается идти в школу. Вы не интересуетесь: «Почему?», а просто говорите: «Ты должен». Или еще более губительная фраза: «Это твои проблемы». А мы так говорим. Плюс наша ментальность, пресловутый «уят», когда сразу беремся стыдить, осуждать, не пытаясь вникнуть в проблему.
Беда случается, когда нет контакта родителя и ребенка. И пострадавшие дети боятся рассказать о своей проблеме родителям, делят секреты на плохие и хорошие. А потом случаются такие истории, как недавно в Акмолинской области, когда ребенка несколько лет насиловали одноклассники. А когда случается суицид, кого-нибудь у нас хоть раз наказали? Нет.
— Вы читаете лекции по детской безопасности, в том числе по вопросам школьного буллинга. Как много людей интересуется данной проблемой?
Н.Ж.: На первых лекциях было мало, но сейчас приходят все больше и больше и очень живо интересуются. Интересно, что для многих буллинг — это открытие. Был на тренинге солидный мужчина с двумя дочками. После лекции он сказал: «Никогда не думал, что это такая страшная проблема. В детстве мы над всем этим смеялись. А сейчас стыдно». Часто во время тренингов дискутируем. Например, другой мужчина высказал такое мнение: «Ничего страшного, все через это проходили. Я отдам своего сына на бокс или борьбу и никакой буллинг ему не будет страшен».
— Буллинг существовал всегда. Так решаема ли эта проблема? Существуют эффективные методики борьбы с травлей, помимо силовых, вроде секции бокса?
Н.С.: Да, существуют, и здесь не нужно изобретать велосипед. Другое дело, повторюсь, мало кто у нас этими методиками владеет. Наше Сообщество тренеров по детской безопасности SAQBOL проводит просветительскую работу в этом направлении — в Астане задействовано 15 коучей (психологов, педагогов), прошедших обучение в Центре детской безопасности Angel24kz Зарины Джумагуловой. И такие сообщества есть практически в каждом городе Казахстана. Например, недавно нас пригласили провести мастер-классы по темам детской безопасности и антибуллингу в школах BINOM. Причем первоначально планировалось провести тренинг только в одном классе, но интерес к теме оказался велик. Сначала работали с учителями, затем с родителями и только потом с детьми. Есть люди, которые давно занимаются этой проблемой, такие как детский омбудсмен в Алматы Халида Ажигулова — автор казахстанских антибуллинговых проектов.
Еще в декабре прошлого года Министерство просвещения РК утвердило Правила профилактики травли (буллинга) ребенка. Это дельный алгоритм, где все четко и понятно прописано, вот только на практике он так до сих пор не применяется.
Мы многое ждем от Комплексного плана по защите детей от насилия, превенции суицида и обеспечению их прав и благополучия на 2023-2025 годы, совсем недавно подписанного Премьер-министром Алиханом Смаиловым. Этот план, разработанный во исполнение поручения Главы государства, предусматривает создание интерактивной карты рисков в разрезе областей, районов и городов, где будет отображаться актуальная информация о правонарушениях в детской среде, фактах насилия и буллинга, пропусках занятий. Это поможет вести качественный мониторинг и оказывать экстренную помощь по методу кризисного управления.
Примечательно, что в этом проекте будет использоваться финский опыт — программа KiVa (Kiusamisvaba), направленная на профилактику буллинга в школах. Эту научно обоснованную программу разработали ученые Университета Турку. За десять лет ее функционирования показатели буллинга в Финляндии снизились в четыре раза. Сейчас ее с успехом применяют и в Канаде.
Есть простая, но эффективная метода — каждый родитель учащегося подписывает антибуллинговую хартию и тем самым берет на себя ответственность за действия своего ребенка. И если его чадо начинает травить других детей, меры принимаются незамедлительно. Сначала предупреждение, затем штрафуют родителя, если и это не помогает, буллера просто исключают из школы.
Буллинг — решаемая проблема, если не игнорировать ее, не бояться брать на себя ответственность и быть обученным алгоритму правильных действий.
Фото из открытых источников
